Альпинизм и его роль в развитии туризма

Climbing and its role in the development of tourism

БОБЫЛЕВ Виктор Юрьевич

К. ист. н., доцент Заведующий кафедрой гуманитарных и социальных дисциплин Московского филиала Российской международной туристской академии, г. Москва Рабочий адрес: 105613, г. Москва, Измайловское шоссе, д. 71, стр. 5 Тел. для связи: (495) 737-7155

Ключевые слова: альпинизм, туризм, международный опыт.

Аннотация. Происходящие в современном мире процессы глобализации, диктат и воля средств массовой информации, рождающиеся стереотипы поведения требуют глубокого осмысления. В их основе лежат интеграционные волны по формированию единства восприятия мира, системы его ценностей, возможностей влияния на них. Туризм и его составляющие явились феноменом в рождении нового качества мировосприятия людей, состояния зрелости человеческого сообщества.

Актуальность. Процессы глобализации современного мира, диктат и воля средств массовой информации, рождающиеся стереотипы поведения требуют глубокого осмысления. В их основе лежат интеграционные волны по формированию единства восприятия мира, системы его ценностей, возможностей влияния на них. Туризм и его составляющие явились феноменом в рождении нового качества мировосприятия людей, состояния зрелости человеческого сообщества. Обращение к историческим истокам слагаемых массового туристского движения, таким, как альпинизм, раскрывает закономерности воздействия туризма на людей, показывает изменения природы человеческого мышления в процессе туристской деятельности.

Обсуждение результатов. Во второй половине XIX в. разрозненное туристское движение начинает приобретать конкретные организационные формы. Одной из них, определившей новое качество туризма и его массовый характер, стало движение любителей путешествий в горах.

Горы — это особый мир, на который издревле обращали внимание путешественники. При подъёме вверх наблюдается быстрая смена климатических зон, растительности, фауны. Более того, покорение горных вершин всегда было одним из лучших средств испытания собственной воли, мужества, смелости. Оздоровительный фактор таких путешествий был бесспорен. Издревле физические явления горной природы олицетворялись в виде проявлений сознательной воли их возможных обитателей. Олимп явился вместилищем богов, Арарат хранил останки Ноева ковчега, Фудзияма была олицетворением чистоты помыслов и духа, вершины Альп в воображении швейцарцев и других народов Центральной Европынаселялись многочисленными существами. В 1786 г. было совершено первое восхождение на высочайшую вершину Альп — Монблан. В 1829 г. состоялась первая экспедиция на Эльбрус — высочайший пик Кавказа. В первой половине XIX в. горные восхождения получили значительное развитие.

В 1857 г. в Лондоне возникает объединение любителей путешествий в горах — Английский альпийский клуб.Первые успехи его участников на родине были весьма скромными. Горы Британии оказались куда суровей Альп. В 70—80-е гг. началось покорение известных британских вершин выдающимися британскими альпинистами. Так, пионер английского альпинизма Уолтер Хэскет в середине 80-х покорил вершины Нэйпс-Нидл, окружающие озеро УостУотер, тем самым навсегда прославив английский альпинизм.

Основные достижения англичан были в Альпах. Известный альпинист Э.Уимпер с 1861 по 1863 гг. предпринял семь попыток подняться на знаменитую вершину Маттерхорн и осуществил эту героическую экспедициюв 1865 г., несмотря на гибель части путешественников. Как указывал в статье «Альпийские клубы и Русское Горное общество» А.К. фон Мекк, «Английский альпийский клуб преследовал преимущественно туристские цели и потому принимал в число своих членов лишь настоящих альпинистов» [1]. Туристы, покорявшие горы, отличались мужеством, выдержкой, смелостью.

Название клуба «альпийский» свидетельствовало о том, что к этому времени горный массив Альп был достаточно освоен англичанами и другими европейскими народами. Являясь одним из самых посещаемых горных массивов Европы, Альпы привлекали внимание многими факторами: удобным расположением, рекреационной освоенностью близлежащих территорий. Альпы стали нарицательным названием туристского движения в горах, а англичане содействовали развитию туризма во многих странах Европы, в Гималаях, Андах, Новой Зеландии.

Об этом говорили иностранные гости, собравшиеся в декабре 1907 г. на празднование 50-летнего юбилея Английского альпийского клуба [2]. Впрочем, термин«альпинизм» привился не сразу. В России, например, прибывавших из-за рубежа в Крым и на Кавказ английских, итальянских, венгерских, немецких спортсменов-путешественников называли «гляциаристами», а альпийские клубы и общества именовали«горными». 27 июля 1868 г. в село Верхний Баксан на Кавказе прибыл президент Лондонского альпийского клуба Д.Фрешфильд, а с ним опытные альпинисты Мур и Туккер в сопровождении проводника-швейцарца Ф.Девуси. После совершённого ими восхождения на Эльбрус англичане-гляциаристы стали частыми гостями «русских Альп» [3].

Успех Английского альпийского клуба скоро побудил другие страны последовать его примеру. В 1862 г. в Турине возникают Австрийский альпийский клуб и Туринский, преобразованный затем в Итальянский. Он содействовал изучению альпийского мира и облегчению путешествий в горах. Отделения клуба находились во Французской Швейцарии, некоторых городах Италии. В 1874 г. возникает Французский альпийский клуб. В 1863 г. был учреждён Швейцарский клуб альпинистов. В 1872 г. Австрийский альпийский клуб слился с Немецким и с 1874 г. представлял самую многочисленную ассоциацию любителей гор. Первое общество, основанное в Мюнхене в 1869 г., имело целью исследовать германские Альпы и облегчить по ним передвижение туристов. В 70-е гг. сфера деятельности Немецкого клуба значительно расширилась и распространилась на другие горные системы мира. В 1893 г. возникло Словенское горное общество. За три десятка лет альпийское движение утвердилось в большинстве стран Европы и даже в Азии. Общее число их членов превышало 120 тыс. человек. Самый многочисленный Австро-Немецкий альпийский клуб насчитывал в начале XX в. около 46 тыс. членов [4]. Действовали также: Каталонское общество экскурсий в Испании, туристско-экскурсионные клубы в Германии, Австро-Венгрии, Франции, не вошедшие в указанную структуру. Их усилиями устраивались шалаши для отдыха путешественников, прокладывались и выравнивались дороги, расставлялись путевые столбы, содержались проводники, изучалась и популяризировалась местность.

На основе публикаций, издаваемых альпийскими клубами, походы в горы широко обсуждались обществом, стали популярны. Это особенно касалось дальних мест посещения: Гималаев, Анд, Кордильер. Когда британский ботаник Э.И.Терн поднялся на гору Рорайма (Венесуэла) и вернулся с неизвестными науке растениями, Артур Конан Дойль, автор знаменитых рассказов о Шерлоке Холмсе, создал роман о профессоре Челленджере, который ведёт группу исследователей на таинственную гору. Там они находят мир, незатронутый миллионами лет эволюции, с доисторическими динозаврами, злыми питекантропами и дружелюбными индейцами. Наткнувшись на гнездовье птеродактилей, герои умудряются увезти одного из них в Лондон. Такие рассказы способствовали привлечению числа путешественников в горы.

Основными сферами деятельности клубов были: издательская работа, просветительство в районах посещения среди местного населения, строительство приютов и хижин в горах, контакты с транспортными организациями в целях удешевления проезда, изучение гор, их фауны и флоры, и популяризация сведений о своей работе. Показателем всеобъемлющей работы клубов явилось решение проблем, поднимаемых на Международных конгрессах альпинистов. Так, на Международном конгрессе в Париже в 1900 г. ввиду большого количества вопросов они были разбиты на секции:

«Альпинизм с точки зрениянаучной:ледники и лавины; посадка и вырубка леса; флора, фауна и нагорная почва; исследования в недрах гор; связь пещер с орографией; влияние высоты места на человеческий организм; обсерватории; горные железные дороги и картография»,«Альпинизм с точки зрения практической: хижины и убежища; гостиницы в горах; сигналы о помощи; прогулки без проводников; школьные экскурсии; курсы, тариф и страхование проводников; снаряжение альпинистов; международные съезды»,

«Альпинизм с точки зрения живописи и артистической: произведения искусства, имеющие предметом изображение природы и жизни; горная живопись; фотографии в горах и в пещерах; рельефные изображения и панорамы; охрана естественных гор; названия гор и горных стран; обычаи, нравы, предания, музыка горного населения» [5].

Альпийское движение захватило все передовые страны мира, явилось показателем новых веяний в жизни и образе поведения людей. Большую популярность оно приобрело в России. В 1877 г. в Тифлисе возникло «Общество любителей естествознания и альпийского кавказского клуба». Устав клуба появился ещё в 1872 г., но долгое время не утверждался из-за бюрократических проволочек. Секретарём общества был выдающийся исследователь гор Яков Сергеевич Медведев. Деятельность общества была непродолжительной. Клуб просуществовал до 1884 г. Столь краткий период существования объяснялся тем, что клуб был оторван от основных культурных центров страны и охватывал ограниченный круг людей. Сложной проблемой была и финансовая деятельность. Членские взносы участников клуба не могли обеспечить необходимый размах работы, а Кавказское общество естествознания не оказывало достаточной помощи.

На качестве работы трудности не отразились. За время существования клуба было проведено несколько одиночных экскурсий, изучалась флора и отчасти фауна Кавказа. Предметом исследований явились необычные явления природы: выбросы газа, воды в регионах Кавказа. Данные о деятельности клуба были опубликованы в двух номерах «Известий» [6]. Однако Тифлисский альпийский клуб, находившись на окраине страны, не мог рассчитывать на широкую поддержку.

Прекратив свою работу, клуб был присоединён к Кавказскому отделению Русского географического общества, которое систематически изучало Кавказский горный хребет, периодически финансируя исследования [7]. Кавказ постепенно становится объектом путешествий для туристов всего мира, в первую очередь англичан, немцев, австрийцев, французов. Здесь появляются новые шоссейные и железные дороги, открываются гостиницы. В истоках рек Баксан, Башиль, близ Караугомского ледника появляются дома для ночлега путешественников. Работа Тифлисского клуба явилась толчком для возникновения масштабной деятельности горных обществ в других регионах России. Важнейшая роль в развитии горного туризма в Европе принадлежала Крымско-Кавказскому горному клубу (ККГК). Это объяснялось многими обстоятельствами: экономическим состоянием Новороссии,интенсивностью судоходства в портах Северного Причерноморья и Крыма(особенно Одессы, Севастополя, Ялты и других городов черноморского региона), освоением городов-курортов восточного побережья Черного моря, уникальностью географического расположения Крыма(особенно его южного побережья — зоны сухих субтропиков с неповторимым горным массивом — Крымскими горами). Привлекала также относительная доступность данного региона по отношению к центру. Так, первый поезд по железной дороге Лозовая — Севастополь прибыл в Крым в июне 1874 г., а в 90-е гг.XIX в. железная дорога связала Джанкой, Владиславовку, Феодосию, Керчь. Профессор Новороссийского университета (г. Одесса) Н.А.Головкинский в 1876 г.привёз на экскурсию в Крым студентов, которые совершили путешествие по маршруту: Ялта — Никитский ботанический сад —Крымские горы. Н.А.Головкинский(1834—1891) стал впоследствии одним из основателей «профессорского уголка» — курортного посёлка под Алуштой. Своим студентам он знал что показать.

Крымские (Таврические) горы — это памятники природы, заповедные урочища, места реликтовых, неисследованных зон. Ялта,получившая статус города с 1837 г., стала ведущим курортом России.

Никитский ботанический сад — ботаническая академия России, возникший усилиями выдающегося патриота страны Х.Х. Стевена ещё в 1812 г., всегда являлся одним из самых привлекательных мест для посещения, поэтому результатами студенческих экскурсий неизменнобыли гербарии с образцами флоры, маршрутные листы походов, публикации отчётов о них в местной прессе. Вскоре путешествия в Крым стали неотъемлемой частью жизни населения Новороссии.

Усилиями энтузиастов в Одессе в 1890 г. возникло общество любителей путешествий —Крымский горный клуб (КГК). Устав клуба, принятый в 1891 г., акцентировал внимание на следующих целях:

— научное исследование Таврических гор и собираемых о них сведений; — поощрение к посещению и исследованию этих гор; — меры по облегчению пребывания в горах для естествоиспытателей и художников.

Члены клуба поставили своей целью также изучение центров православной культуры, очагов культурного наследия России. В 1891 г. они прибыли в Косьмо-Дамиановский монастырь, что расположен близ Алушты. Пробыв здесь 12—13 июля, они выполнили ряд измерений состававоды в святом источнике, воздуха, высоты расположения монастыря над уровнем моря [8]. Полученные данные распространялись среди туристов, формировали бережное отношение к родной природе и её достопримечательностям. В системную деятельность клуба вошла организационно-экскурсионная работа, исследование почв, климата, сбор коллекционного материала. Вскоре отделения Крымского горного клуба появились в Севастополе и Ялте [9].

За несколько лет деятельности клуб получил широкую известность среди любителей путешествий в горах и заграничных альпийских клубов. Эта популярность послужила основой для увеличения числа членов и почитателей клуба и открытия многочисленных отделений в других городах страны, таких как Санкт-Петербург, Киев, Херсон, Харьков, Москва, Владикавказ, Тифлис.

«Записки Крымского горного клуба», издание которых продолжалось 25 лет, стали летописью разносторонней деятельности популяризаторов отечественного туризма. С первых номеров сформировалась их направленность на знакомство с заповедными местами главной гряды Крымских гор, образовавших яйлы (массивы): Байдарскую, Ай-Петринскую, Ялтинскую, Никитскую, Гурзуфскую, Бабуганскую. Печатались отчеты об экскурсиях и походах к водопаду Учан-Су, на гору Ай-Петри, в Инкерманский монастырь, на развалины Генуэзской крепости, по городам и селениям Крыма.

Материалы по географии, геологии, истории, археологии, этнографии, фауне, флоре, климатологии, экскурсоведению, спелеологоведению и другим направлениям деятельности клуба явились ценным источником развития отечественного туризма, альпинизма и регионоведения.Публикации врача В.Н. Дмитриева — первого председателя Ялтинского отделения, профессоров С.П. Боткина, Л.П. Долинского и др. свидетельствуют о подвижничестве членов клуба, их влюблённости в Крым и Россию [10].

Поражают масштабы работы членов клуба. Так, В.Н. Дмитриев, являвшийся председателем клуба до 1904 г., помог решить вопросы строительства в Ялте нового рынка, расширения и благоустройства городского сада, прокладки водопровода и канализации, постройки мужской гимназии. Онпомогал малоимущим, организовал любительскую театральную труппу, сделал много других полезных дел. В.Н. Дмитриев привлекал туристов тем, что широко популяризировал по всей России лечение климатом, морскими купаниями, виноградом, молоком, кумысом, кефиром. Его монография по виноградолечению, вышедшая в 1886 г., была первым в России трудом подобного типа, а за работу «Климатические условия» Южного берега Крыма» В.Н. Дмитриев был удостоен серебряной медали Русского географического общества [11].

Близ Ялты усилиями энтузиастов совместно с Обществом содействия благоустройству курорта были созданы пешеходные тропы в целях облегчения экскурсий в горы. В 1899 г. возникла Штангеевская тропа, затем — Боткинская, Крестовая и Дмитриевская. Это позволило превратить экскурсоведение в реализацию туристских услуг южного берега Крыма (ЮБК), развить комплексное восприятие местности у туристов и экскурсантов, повысить общую культуру туристов. Данный вид деятельности явился примером для других регионов страны. Например, Р.Р. Лейцингер — руководитель Кавказского горного общества, усвоив данный опыт, на собственные средства проложил три тропы в окрестностях Пятигорска, стал автором грандиозного проекта проведения пешеходной тропы на вершину Эльбруса.

В Крыму, на горе Чатырдаг был создан первый в России туристский приют, по примеру которого появились приюты для альпинистов и в горах Кавказа.

Исследовательская и туристская деятельность организации охватывала и близлежащие регионы Причерноморья. В 1902 г. было открыто Екатеринославское, а в 1903 г. — Гагринское отделения. Клуб был переименован в КрымскоКавказский. Кавказские отделения клуба заняли достойное место в его деятельности. Так, Гагринское отделение располагало собственным снаряжением для горновосходителей, принимало деятельное участие в развитии курорта. Его усилиями на горе Мамзыхша был построен приют, а наКрасной Поляне — домик-клуб.В 1902 г. на Черноморском побережье в Сочи начало действовать отделение Горного клуба. В состав его правления входили не только местные жители, но и жители других городов, приезжавшие на лето в Сочи. Целью сочинского отделения было «всестороннее естественноисторическое изучение Кавказских гор, включая сельское хозяйство, горное дело, археологию, этнографию и содействие туристам». Отделение организовывало однодневные и многодневные поездки в район Красной Поляны, в горы, вдоль русел, впадающих в Черное море рек. Были налажены деловые связи с Кавказским горным обществом в Пятигорске, велась переписка с альпийскими клубами в Лондоне, Мюнхене.

В 1892 г. в Сочи известным русским журналистом, издателем «Петербургской газеты» С.Н. Худенковым был заложен «Дендрарий». Члены горного клуба содействовали в получении редких растений для парка из стран Средиземноморья и питомников Черноморского побережья Кавказа и Крыма.

Расширение сферы научной и практической работы и значительный охват туристскими маршрутами юга страны явились основой для привлечения внимания к нему туристов из других регионов. В 1903 г. открылось отделение в Кишинёве, в 1908 г. — в Баку, в 1911 г. — в Риге. Крым и Кавказ буквально захлестнули любители гор и путешествий. Во втором номере «Записок КрымскоКавказского горного клуба» за 1914 г. появилась статья Г. Либериха «Новый альпинизм». В ней автор рассматривает альпийское движение не как любитель, но как профессионал. Он ставит вопрос его очищения от засилья «лжеальпинистов», оккупировавших горные хижины, превративших их в обыденные гостиницы, с их шумом, притязаниями на комфорт, характеризующим жизнь на равнинах. Автор делает вывод, что настоящий альпинизм умереть не может, а принятое им направление свидетельствует о новой, массовой фазе развития туризма [12].

Ялтинское отделение клуба являлось одним из центров организации туристского движения в России. Этому способствовала развитая сеть местных и дальних маршрутов, включавших большую часть побережья Черного моря и близлежащих регионов. Члены клуба занимались популяризацией своих туристских маршрутов и экскурсий. Реклама проводилась путём рассылки плакатов и брошюр с подробным описанием туристских схем в учреждения и учебные заведения крупных городов страны и за рубеж. Поэтому экскурсиями ялтинского отделения пользовалось большинство регионов России, а также иностранные туристы. Широкая просветительская работа, меры по обустройству и развитию районов, прокладка дорог, строительство приютов, гостиниц; научная деятельность, музейное дело и т.д. являлись отличительными чертами клуба.

Крымско-Кавказский клуб занимал ведущее положение в деле туристского просвещения граждан, создания туристской инфраструктуры, туристской промышленности страны, вызывал к жизни новые мощные туристские организации.

В декабре 1901 г. министром земледелия и государственных имуществ А.С. Ермоловым были утверждены уставы обществ: 14 декабря — Кавказского горного общества в Пятигорске, а 24 декабря — Русского горного общества в Москве.

Кавказское горное общество возглавил Р.Р. Лейцингер, выдающийся предприниматель, энтузиаст, любитель гор и курортов. В уставе было записано, что общество имеет целью:

— всестороннее научное исследование Кавказских гор и прилегающих к ним предгорий, степей и морей, а также ознакомление с бытом и жизнью населяющих Кавказ народностей;

— поощрение к посещению и исследованию этих местностей учёными, художниками и туристами, оказание им в этом возможного содействия;

— поддержку местных отраслей хозяйства, садоводства и промышленности; охрану редких видов горных растений.

Общество вело активную работу недолго — с 1902 по 1909 гг., но некоторые виды деятельности сохранились и в предвоенный период. За это время были выпущены два ежегодника, брошюры по вопросам курортно-туристской тематики, разработана сеть экскурсий и туристских маршрутов в районе Кавказских Минеральных Вод. Данный туристский регион обустраивался уже более 100 лет. Большая часть маршрутов по Кавказу начиналась в Кисловодске. Отсюда туристы направлялись через Владикавказ по Военно-Грузинской дороге в Грузию, в Центральный и Восточный горные массивы Кавказа.

Особое внимание уделялось проведению ученических экскурсий, для организации которых был создан небольшой штат платных руководителей.

Ученические экскурсии прочно входили в учебные программы гимназий, других учебных заведений и пользовались особым вниманием КГО. В ежегодниках КГО публиковались данные о возможностях прохождения туристов по разработанным маршрутам, о системе однодневных и двухдневных экскурсий. В 1905 — 1906 гг. общество организовало экскурсии по Военно-Грузинской дороге, на Девдоракский ледник Казбека, по Баксанской долине, к ледникам Эльбруса, на раскопки гунделеновских могильников, на Цейский ледник. Оказывалось активное содействие иностранцам в восхождении на пики Кавказа. Не забывались и поездки за рубеж: в 1909 г. было организовано восхождение на вершину горы Юнгфрау в Альпах [13]. На склонах горы Эльбрус, на водоразделе между ледниками Терскол и Гарабаши, на средства, отпущенные Управлением Кавказских Минеральных Вод, усилиями КГО была создана высокогорная хижина «Кругозор», являвшаяся популярным местом приюта и адаптации покорителей Эльбруса.

Деятельность членов общества былаакцентирована также на создании системы туристских маршрутов по Центральному и Западному Кавказу, включая побережье Черного моря. На средства КГО были созданы пешеходные тропы, реализовывался грандиозный проект по созданию пешеходной тропы на вершину Эльбруса. Особое место занимала благотворительная и просветительская деятельность общества, особенно его руководителя — Р.Р. Лейцингера, который организовал в своём доме помещение для канцелярии общества и бесплатный приют для экскурсантов. На средства руководителя КГО обустраивался город.

В 1903 г., раньше чем в Санкт-Петербурге, в Пятигорске появилась трамвайная линия с вагоном-«босоножкой» из Бельгии. Активно принимала посетителей образцово поставленная гостиница «Швейцария» на 35 номеров. В 1905 г. был создан музей, положивший начало городскому краеведческомумузею, велась работа по открытию «Домика Лермонтова», был разбит парк на Горячей горке, появилось благотворительное общество пособия бедным [14].

В апреле 1901 г., задолго до утверждения устава, в малом зале Политехнического музея в Москве открылось учредительное собрание Русского горного общества.В состав его учредителей вошли выдающиеся люди страны: А.К. фон Мекк — председатель общества, Д.Н. Анучин, В.И. Вернадский, П.П. СемёновТян-Шанский, И.В. Мушкетов и др. Практически вплоть до Первой мировой войны Русское горное общество выпускало ежегодники (1901—1915 гг.), которые являли собой подробную летопись дел общества и событий, связанных с ним.

Чтобы представить размах деяний его членов, обратимся к простому перечню статей. Например, ежегодник за 1905 г. состоял из статей, представленных авторами:

— Н.В. Поггенполь, «По ледникам Дигории и Балкарии»; — В.А. Щуровский, «Семь недель по перевалам Западного Кавказа»; — Н. Коженевский, «По реке Мук-су (от Памира до Каратегина)»;

— «Путешествие Б.А. Федченко по Памирам»; — В.А. Розевиг, «На Шах-Даг и Салаватским перевалом на южный склон Главного Кавказского хребта»; — П.А. Поляков, «Экскурсия в сталактитовую пещеру близ селения Яджима (Эриванской губернии)»; — «Путешествие В.В.Сапожникова в Монгольский Алтай в 1905 г.»; — А. фон Мекк, «Русская ледниковая комиссия»; — А.М. «Несчастный случай в Барт-Корте»; — Отчет Русского Горного общества; — Хроника и библиография [15].

Даже беглый анализ содержания сборника позволяет сделать вывод, что исследование гор Кавказа занимало значительное место в деятельности общества. Объехав половину мира, фон Мекк навсегда влюбился в Кавказ и прилагал значительные усилия по популяризации и исследованию его районов. Каждый выпуск ежегодника содержал прекрасные иллюстрации, куда входили панорамы гор, карты походов и экскурсий, карты отдельных районов и стран мира.

А.К. фон Мекк — выдающийся организатор отечественного туризма, подробно изучив деятельность альпийских обществ мира, создал Русское горное общество (РГО), исходя из лучшего, что было известно в этой области. Изначально основные направления работы были сосредоточены на научных и практических исследованиях территории России, строительстве гостиниц, приютов в горах, контактах с многочисленными организациями в целях облегчения доставки, обмундирования и организации пребывания туристов в регионах страны, благотворительно-просветительской работе. «Наша миссия будет состоять в том, — писал А.К. фон Мекк, — чтобы заносить нашу культуру в самые отдалённые уголки нашего обширного Отечества, приучать разноплеменных соотечественников к нашему литературному языку, насаждать принципы честности и добросовестности там, где эти качества отсутствуют» [16]. Александр Карлович предполагал убедить местное население, «что турист является к ним не золото искать, не землю отнимать, не лес вырубать, не скот угонять, а лишь изучать природу, наслаждаться чистым воздухом и прекрасными видами, укреплять свои лёгкие и мускулы горными восхождениями, и, достигнув вершины, наслаждаться сознанием победы» [17]. РГО взяло на вооружение своей деятельности главную миссию альпийского движения— способствовать выработке лучших черт характера личности и создавать у сограждан правильное отношение к окружающему миру.

Масштабная деятельность членов общества охватывала практически все стороны туристского движения: подготовку проводников на маршрутах, строительство горных хижин и приютов, организацию контактов с транспортными предприятиями в целях облегчения для туристов проезда в отдалённые районы страны, издательство справочной литературы и карт.

Члены общества активно путешествовали за рубежом, но их главное внимание было устремлено на освоение горных территорий России: Кавказа, Алтая, Памира, Крыма, Урала.

Долина реки Цеи в Центральном Кавказе была одним из самых популярных маршрутов. Здесь,среди созвездия горных пиков—Уилпата-тау, Шхара, Дыхтау, Карагом-хох, Адай-хох и др., была расположена прекрасная гостиница г-на Завгиева. Совершавший восхождение на Уилпата-тау доктор В. Ронкетти писал, что, прибыв во Владикавказ, он столкнулся с необыкновенной любезностью, оказанной ему в справочном бюро туристов, функционирующем здесь уже три года по инициативе местного отделения Русского горного общества. «Секретарь отделения с чисто русской приветливостью и любезностью, — вспоминал В. Ронкетти, — снабдил меня всеми нужными разъяснениями и избавил... от обычных бесконечных договоров с извозчиком, который должен был свезти меня в урочище Св. Николая» [18]. Наличие справочных бюро для туристов в наиболее посещаемых городах Кавказа — Тифлисе, Владикавказе, Кисловодске — было важным достижением работы общества. В годовых отчетах общества всё чаще можно было прочитать о том, что идеи альпинизма захватывают в России всё более широкие массы, а интерес к горам с каждым годом возрастает. «Особенно это сказывается на Кавказе, где поощрение туризма сделалось заботой местных властей. Наместник на Кавказе Е.И. Воронцов 25 сентября 1912 г. утвердил Главный Комитет поощрения туризма. В задачи деятельности Комитета входило, помимо распространения сведений о горах, «оказание путешествующим по Кавказу туристам содействия в приискании перевозочных средств, помещения, а также поощрения частных лиц и обществ к устройству в горах троп, хижин, гостиниц», — читаем мы в отчёте Русского горного общества за 1913 г. [19]. С целью поощрения туризма Комитет оказывал содействие в устройстве гостиниц, пансионов, странноприимных домов, установке путевых знаков, изданию карт, путеводителей, афиш, брошюр и иных справочных изданий. В хронике дел общества за 1912 г. отмечалось, что это активизирует «учреждение на местах обществ почина туризма», будет способствовать устройству и организации работы «в столицах и крупных городах империи бюро для выдачи справок по туризму на Кавказе», улучшению сношений с отечественными и иностранными учреждениями, организации экскурсий и коллективных путешествий [20].

Общество содействовало в посещении гор Кавказа иностранцами, особенно немцами и австрийцами. Они предполагали устроить гостиницу и завести своих проводников в районе реки Безенги. Была даже идея объединения существующих русских альпийских обществ под эгидой иностранцев в единый высокогорный союз. В 1913 г. в Германии возник Германский Кавказский Клуб, в числе учредителей которого был известный альпинист Г. Мерцбахер. Известный горовосходитель О. Шустер по поручению австрийского альпенферейна составил подробный путеводитель по Кавказу для «хохтуристов», начинающих альпинистов. РГО занималось также учётом поездок русских альпинистов в страны Западной Европы и мира, составляя и анализируятаблицы основных посещений, зарегистрированных в странах мира в нулевые и 10-е гг. XX в. Анализ известных нам данных свидетельствует, что данный период был чрезвычайно насыщен передвижениями туристов по миру. Основные турпотоки приходились на главные страны Европы: Швейцарию, Германию, Францию. Росла средняя продолжительность поездок [20].

Путеводители стали столь популярной и ходовой литературой, что расходились массовыми тиражами. Один из самых известных составителей отечественных путеводителей начала века г-н Москвич занимался по поручению обществаорганизацией поездок в города Минераловодской группы (Пятигорск, Кисловодск, Железноводск, Ессентуки). Это предприятие оказалось столь выгодным, что за лето 1912 г. он выручил 12000 рублей. Это вызвало соревновательный интерес со стороны Кавказского Горного общества, о работе которого говорилось выше. Массовый наплыв состоятельной публики на Кавказ привёл к возникновению множества гостиниц, «которые имеют все удобства лучших гостиниц больших городов, например, гостиница князя Казбека» [21]. Также популярностью пользовалась созданная усилиями общества в 1903 г. хижина у подножия горы Казбек. Она была названа «Ермоловской» и стала незаменимым местом посещения для всех, кто занимался горными восхождениями. В 1910 г. возникла мысль построить гостиницу у подножия Казбека, чтобы дать приют многочисленным посетителям Девдоракского ледника и лицам, готовящимся к восхождению на вершину горы. Обществу была предоставлена земля около селения Гвилет, близ Военно-Грузинской дороги. Помимо новой гостиницы, появилась и высокогорная хижина на леднике Безинга для организации там группы проводников.

Общество занималось развитием туризма на Урале, передавая собственные знания и опыт. В Уральском обществе любителей естествознания была организована Комиссия по организации маршрутов и устройству троп. С этой целью действительный член общества д-р В.Клер совершил несколько экскурсий по Уралу и поместил отчёты в местной газете «Уральская жизнь» (г.Екатеринбург). Были разработаны маршруты на Чёртово городище, на Таганай и Александровскую сопку, на гору Семь братьев, в горы Южного Урала. Обращалось внимание на то, что Уральский горный массив в геологическом смысле является подобием Крымского. Это старый горный массив. Поэтому он изобилует россыпями камней и обязательно требует проводников из местных жителей, хорошо знающих такие места [22]. Широко исследовались горные массивы Алтая, Тянь-Шаня, Памира.

Руководство общества заботилось о привитии метеорологических навыков у туристов, распространении метеорологических пунктов по наблюдению за погодой. «Турист во время экскурсии находится в тесной зависимости от погоды. В Западной Европе, где число метеорологических станций значительно, туристу легче ориентироваться в отношении погоды, чем у нас, где он всецело должен рассчитывать на собственные наблюдения», — читаем мы в статье профессора Э.Е. Листа. Профессор писал о специфике измерения давления воздуха в горах, умении работать с барометрами, анероидами, гипсотермометрами, обыкновенным термометром, приборами измерения направления и скорости ветра [23].

Для удобства пребывания в горах с 1902 г. правление общества начало подбирать проводников. Им выдавали «проводническую книжку» и жетон. Проводники получали оплату за труд применительно к трудности маршрутов. Они заботились об удобствах и безопасности путешественников, содействовали им в научных и иных туристских целях. Первые проводнические книжки получили жители Кисловодска — Н.М. Полторацкий и И.С. Григорьев. В отчётах за год приводились фамилии лиц, принятых на службу проводниками. Так, в отчете за 1906 г. указывается, что в число проводников зачислен Чумак Саров из Хасаута, которому выдана проводническая книжка [24]. Штат проводников насчитывал несколько десятков человек.

Дальность расстояний от Центра России до горных областей, несомненно, сдерживала темпы развития альпинизма, прибытия в горы любителей высокогорных путешествий. Ввиду этого Совет РГО возбудил ходатайство перед двумя пароходными обществами — Русским обществом пароходства и торговли и Обществом «Кавказ и Меркурий» — о предоставлении известных льгот экскурсантам, объединённым в группы. Группы из четырёх экскурсантов и более получили скидку от 25 до 50% на проезд на пароходах по Черному морю [25].

Общество широко популяризировало результаты своей деятельности. Так, в 1909 г. на XII Съезде естествоиспытателей и врачей была устроена выставка по альпинизму. На ней экспонировались предметы снаряжения, фотографии, рисунки гор. Её организатором и вдохновителем был основатель и председатель РГО А.К. фон Мекк. Посетители выставки смогли оценить 200-летний, как утверждалось устроителями, исторический путь альпинизма. Они узнали, что альпинизм — это мощное движение, охватившее прогрессивное человечество. Лозунг «Назад к природе» завоевал миллионы сердец, приблизил к идеалу цельного человека, помогая вырабатывать лучшие качества характера личности. Однако ограниченные финансовые средства не позволяли принимать участие во всех возможных выставках.

Реклама работы общества привлекла к нему значительное число приверженцев, прежде всего, молодёжи. В статье М.Г. Зайднера «Альпинизм и молодёжь», опубликованной в 1908 г., указывается, что «альпинизм и школа должны подать друг другу руки». И это происходило на основе проделанной работы. Человечество вступало в новый период своегоразвития: возникла альпинистская педагогика. В Германии, Австрии, Швейцарии ученические экскурсии приобрели систематический характер. Появились альпинисты-педагоги, которые использовали походы в воспитательных целях: бивуаки под открытым небом, ночлег в палатках, обед на склонах гор, общение у догорающего костра и т.д. Знания по ботанике, зоологии, геологии приобретались в конкретной обстановке. К сожалению, устав РГО запрещал принимать учащихся всех форм обучения в действительные члены, но звание члена-сотрудника предоставлялось. Это было важным моментом в работе с молодёжью [26]. Но главное было в факте распространения среди молодёжи данного вида знаний и широкое участие молодых людей в горном туризме. К сожалению,в большинстве горных клубов мира женщины также не принимались в качестве равноправных действительных членов. Однако устав РГО не делал различий между полами. Не имеющие возможности попасть в Английский альпийский клуб англичанки организовали в 1907 г. (в год 50-летия английского клуба) собственное общество — Лицей дам английского альпийского клуба. Правовые сложности статусной стабилизации были и в Швейцарии. Поэтому женщины России, в отличие от Западной Европы, активнее включались в новый вид деятельности — горный туризм. В 1911 г. на вершину Казбека поднялись 16 человек: 13 мужчин и три женщины.

В 1911 г. общество понесло тяжелую утрату: скончался его председательи главный вдохновитель Александр Карлович фон Мекк. С его уходом закрылась самая яркая страница жизни общества. В некрологе указывалось, что для увековечивания благородного образа общество учреждает золотую медаль имени основателя, которая должна выдаваться за выдающиеся горные восхождения, научные исследования горных областей, а также за разработку вопросов альпинизма [27].

Деятельность Крымско-Кавказского горного клуба и Русского горного общества явилась мощным стимулом для появления горных клубов на Кавказе, активизации новых организационных форм развития туризма в столицах Российской империи, других городах страны и мира.Как уже упоминалось, рост туристского движения на Кавказе привел к созданию в 1912 г. в Тифлисе Главного Комитета поощрения туризма. Председателем Комитета был помощник наместника Кавказа по гражданской части, а в состав вошли директор канцелярии и члены совета, начальники отдельных ведомств. Такое высокое представительство помогло наладить контакт не только со всеми альпийскими обществами и организациями, развивающими туризм, но и стать реальным координирующим центром развития туристского дела на Юге России. Были намечены меры по развитию инфраструктуры Военно-Грузинской и Военно-Осетинской дорог, налажены контакты с управлением Закавказской железной дороги в целях регулирования туристских потоков. Тифлис, Владикавказ, Пятигорск, Кисловодск были признанными центрами туристской активности на Кавказе. Здесь действовали: отделения РГО, местные горные общества, десятки других просветительских и образовательных организаций.

В 1909 г. во Владикавказе при политехническом обществе был создан горный клуб. Как уже упоминалось, здесь действовал консультативный пункт, помогающий туристам ориентироваться на туристских тропах и в регионе в целом. Для приёма экскурсантов были созданы два приюта почти на 100 мест.В арсенале клуба было более двадцати разработанных маршрутов, рассчитанных на один, два или несколько дней. Самыми подготовленными, и потому популярными у экскурсантов, были походы на Девдоракский ледник на склонах Казбека и на Цейский ледник. Большой интерес местных экскурсантов вызывал также район Кавказских Минеральных Вод, куда направлялась значительная часть маршрутов. В июле 1912 г. Владикавказский горный клуб был преобразован в отделение РГО. Его работа была также успешна, как и в рамках самостоятельной организации: экскурсии на ближайшие вершины, ледники и в ущелья, прокладка новых маршрутов и помощь прибывавшим туристам.В начале 10-х гг. XX в. действовал также горный кружок при Владикавказском кадетском корпусе. Основой его деятельности являлась организация экскурсий и походов в многочисленные регионы Кавказа и Закавказья.

Выводы. Итак, мы видим, что в конце XIX — начале XX вв. альпинизм, туристско-экскурсионная деятельность в горах завоевали сердца тысяч людей. Покорение горных вершин было лишь основой развития массового туристского движения. Организационные структуры, возникшие на основе альпийскогодвижения, стали важными формами пропаганды туризма в широких народных массах, что ныне характеризует туризм и его отдельные виды как феномен формирования массового сознания, деятельности людей.

ЛИТЕРАТУРА | BIBLIOGRAPHY

1. фон-Мекк А.К. Альпийские клубы и Русское Горное общество/Ежегодник Русского Горного общества. М. 1907. С. 14— 17.Юбилей английского Альпийского клуба./Ежегодник Русского Горного общества. М. 1908. С. 70 — 81 2. Юбилей английского Альпийского клуба./Ежегодник Русского Горного общества. М. 1908. С. 70 — 81. 3. Мизиев И.М. Следы на Эльбрусе (из истории горного туризма и отечественного альпинизма). Ставрополь. 2000. С. 311. 4. Международный конгресс альпинистов в Париже в 1900 году/Ежегодник Русского Горного общества. М. 1901. С. 42 — 61. 5. Мельников Н.П. К истории альпинизма в России// Записки Крымского горного клуба. 1892. Вып. 2. 6. Известия Императорского русского географического общества/Под ред. секретаря общества. Т.XXXVII. СПб. 1901 — 1903. С. 537. 7. Косьмо-Дамиановский монастырь в Крыму. Исторический очерк/Сост. послушник Сергий. Под ред. игумена Никиты. Алушта-Киев. 2003. С. 34. 8. Познанский М. 25 лет// Записки Крымско-Кавказского горного клуба. 1915. No 3, 4 9. Записки Крымско-Кавказского горного клуба. 1895 — 1917 гг. 10. Когонашвили К.К. Краткий словарь истории Крыма. Симферополь. 1995. С. 75 — 76.

1. Von Meck AK Alpine clubs and Russian Mining Company / Mining Yearbook Russian society. M. 1907. S. 14—17. Yubiley British Alpine Club. / Yearbook of the Russian Mining Society. M. 1908. S. 70 — 81 2. Anniversary of the English Alpine Club. / Yearbook Russian Mining Society. M. 1908. S. 70 — 81. 3. Miziev IM Footprints in the Elbrus (the history of mountaineering and climbing domestic). Stavropol. 2000. S. 311. 4. International Congress of climbers in Paris in 1900 / Mining Yearbook Russian society. M. 1901. S. 42 — 61. 5. Melnikov NP On the history of mountaineering in Russia // Notes of the Crimean mountain club. 1892. Vol. 2. 6. Proceedings of the Imperial Russian Geographic Society / Ed. company secretary. T.XXXVII. St. Petersburg. 1901 — 1903. S. 537. 7. Cosmas-Damianovsky monastery in the Crimea. Historical Review/ Comp. Sergius novice. Ed. Nikita abbot. Alushta Kiev. 2003. 34 pp. 8. M. Poznań 25 // Notes of the Crimean Caucasian mountain club. 1915. No 3, 4 9. Notes Crimea-Caucasus mountain club. 1895 — 1917 years. 10. Kogonashvili KK Concise Dictionary of the history of Crimea. Simferopol. 1995. pp 75 — 76. Liberia

11. Либерих Г. Новый альпинизм/ Записки Крымско-Кавказского горного клуба. 1914. No 2. с. 13 — 14 12. Кругликов А. Р.Р. Лейцингер/ Кавказская здравница. 1997. No 131, 26 августа. 13. Шевченко Г. Гостиница Лейцингера «Швейцария»/Кавказская здравница. 2000. No 185, 28 октября. 14. Ежегодник Русского горного общества за 1905 год. М. 1906. 15. фон-Мекк А.К. Задачи деятельности Русского Горного общества/ Ежегодник Русского Горного общества. М. 1903. С. 60. 16. Ронкетти В. На Уилпата-Тау (м. 4647) из долины Цеи /Ежегодник Русского Горного общества. М. 1913. С. 61 — 73. 17. Отчёт Русского Горного общества за 1913 год/ Указ соч. 1914. С 81 — 82. 18. Туризм на Урале/ Указ. соч. М. 1905. С. 35 — 42. 19. Лист Э.Е. О метеорологических наблюдениях туристов/ Ежегодник Русского Горного общества. М. 1903. С. 144 — 145. 20. Отчет РГО за 1906 год/ Ежегодник РГО. М. 1907. С. 172. 21. См.: Там же. С. 172. Проводники РГО/Ежегодник РГО за 1907 год. М. 1908. С. 14. 22. Зайднер М.Г. Альпинизм и молодёжь/Ежегодник Русского горного общества. М. 1908. С. 132 — 136. 23. фон-Мекк А.К../Ежегодник РГО. М. 1912. С. 3 — 8.

11. The new climbing / Notes of the Crimean Caucasian mountain club. 1914. No2. s. 13 — 14 12. A. Kruglikov R.R. Leytsinger / Caucasian health resort. 1997. No 131, August 26th. 13. Shevchenko G. Leuzinger Hotel «Switzerland» / Caucasian health resort. 2000. No 185 on October 28. 14. Yearbook of the Russian mining company for 1905. M. 1906. 15. Von Meck AK The objectives of activities Russian Mining Society / Yearbook Russian Mining Society. M. 1903. P. 60. 16. B. In Ronketti Uilpata Tau (m. 4647) Valley CEI / Yearbook Russian Mining Society. M., 1913. S. 61 — 73. 17. Report of Russian Mining Company for 1913 / Decree op. 1914. S 81 — 82. 18. Tourism in the Urals / decree. Op. M.1905. S. 35 — 42. 19. Sheet EE On meteorological observations tourist / Yearbook Russian Mining Society. M. 1903. S. 144 — 145. 20. Report of the Russian Geographical Society for 1906 / Yearbook RGS. M. 1907. S. 172. 21. See Ibid. S. 172. Conductors WGI / RGO Yearbook for 1907. M., 1908. S. 14. 22. MG Zaydner Mountaineering and youth / Yearbook of Russian mining company. M. 1908. S. 132 — 136. 23. Von Meck AK / Yearbook RGS. M. 1912. S. 3 — 8.

Ширинский-Шихматов, Андрей, кн. Альбом северных собак (лаек): с приложением таблиц измерений по живым экземплярам и черепам с профилями их. Выпуск I (единственный вышедший): а. Карельские Лайки, б. Зырянские Лайки.

РОМАН "НЕВИДИМОК"

"Очень образованная, с детства испыты­вающая постоянную жажду к музыке, она завела дома небольшой, но превосходно подобранный оркестр, который умолкал только для отдыха и сна. В ее доме нашел временное пристанище выдающийся музы­кант Генрих Венявский. Домашним учите­лем музыки у дочери Софьи (бабушки На­тальи Георгиевны) был француз Клод Де­бюсси, впоследствии ставший знаменитым композитором. В книге расходов фон Мекк одной из главных значилась графа "Музы­ка": имелась в виду помощь Московской кон­серватории. Эта же графа включала расхо­ды на домашний оркестр и на молодого скрипача Владислава Пахульского, впослед­ствии женившегося на дочери Надежды Филаретовны - Юлии. Пахульский предназ­начался для той роли, какую, к примеру, исполнял при дворе князя Эстергази зна­менитый Иосиф Гайдн. Но от Пахульского не требовалось сочинять музыку к какому-нибудь торжеству, достаточно было, чтобы он делал аранжировки для до­машнего оркестра сочинений своего учителя Петра Ильича Чайковского.

С некоторого времени репертуар оркестра, весьма многообразного, рез­ко сократился - играли чуть ли не одного Чайковского. Надежда Филаретов­на, обладательница утонченного вкуса, одаренная абсолютным музыкаль­ным слухом, великолепно играющая на рояле, исполняя музыку своего ку­мира, испытала торжество своего безмерного открытия. Никто не понимал его музыку так, как она, даже преданный ему Николай Рубинштейн (пиа­нист и директор Московской консерватории), отвергнувший посвященный ему Первый фортепианный концерт. Это она, Надежда Филаретовна фон Мекк, осмелилась назвать Чайковского Великим. Это она открыла в нем гения, подобного Баху, Моцарту, Бетховену. Не в прославленном Антоне Рубинштейне, которому природа подарила бетховенские черты, но отказала в бетховенской творческой силе, не в руководителе "Могучей кучки" мос­ковских музыкантов М.Балакиреве, не в признанном законодателе музы­кальной моды, художественном критике Стасове, а в "тихом", "маленьком", "жалком", как отзывался о Чайковском его друг юности критик Ларош, увидела она божественный свет. И тут не было ни каприза, ни оригинальничания богатой меценатки, позволяющей себе в необузданном своенравии кого- то возвышать или развенчивать, ничего, кроме безошибочного слуха, му­зыкального и душевного. Интуиция Надежды Филаретовны подсказывала, что рано или поздно, но наверняка при жизни Чайковского ждет мировое признание, что он станет знаменит, как ни один русский композитор, и его слава не уступит славе Моцарта. Это было для нее настолько очевидным, что она больше дивилась глухоте окружающих, нежели гордилась собствен­ной проницательностью.

И то, что Чайковский так страдальчески-радостно, как выразилась Ната­лья Георгиевна, откликнулся, когда она через Пахульского попросила сде­лать для нее несколько переложений его произведений, подтверждает, что он смертельно устал от непонимания окружающих. Непризнанный нищий профессор консерватории и вдова-миллионерша с быстротой мысли оказа­лись рядом, душа приникла к душе, и Надежда Филаретовна стала добрым гением русского маэстро, освободив его от унылой службы в консерватории для проявления своего творческого гения. Она предложила ему ежемесяч­ную субсидию, которая сделала его свободным от мирской суеты и одновре­менно предложила свои поместья в России и виллы за границей, где компо­зитор мог наслаждаться красотой природы и черпать вдохновение для своих сочинений. Но сразу было оговорено одно условие - они никогда не должны встречаться!

Отношения между Чайковским и Н.Ф. фон Мекк не похожи на обычные взаимоотношения в обществе. Они общались только в письмах, их взаимоот­ношения назвали "романом невидимок". Переписка, охватывающая период более 13 лет, уникальна по своей значимости и отражает всю суть двух незаурядных личностей. Письма были очень искренними, доверительными и затрагивали самые разные области жизни и искусства. В одном из писем Н.Ф. фон Мекк описывает свои впечатления о Первом фортепианном концер­те: "Слушая такую музыку, чувствуешь, как поднимаешься от земли, как бьется сердце, туманится перед глазами, слышишь только звуки этой чару­ющей музыки... Господи, как велик тот человек, который доставляет другим такие минуты".

Важным для композитора было глубокое чувство, которое руководило щедростью Н.Ф. фон Мекк. Из письма к Чайковскому: "Я берегу Вас для того искусства, которое боготворю. Выше и лучше для меня нет ничего в мире".

Благодарный и тронутый ее отношением к нему, Чайковский писал: "На­дежда Филаретовна, каждая нота, которая отныне выльется из-под моего пера, будет посвящена Вам!". В знак благодарности и уважения к Н.Ф. фон Мекк Чайковский посвятил ей Четвертую симфонию. На первой странице партитуры он оставил надпись: "Симфония №4. Посвящается моему лучше­му другу!".

"В 1884 году дружба Н.Ф. фон Мекк и Чайковского, - продолжает свой рассказ Наталья Георгиевна, - скрепляется еще и родственными узами. Сын Н.Ф. - Николай Карпович фон Мекк, продолжатель дела отца, женится на племяннице Чайковского Анне Львовне Давыдовой (внучке декабриста). На этой свадьбе сестра жениха - юная Софья Карловна (моя будущая бабушка) знакомится с будущим своим мужем - Алексеем Александровичем Римским-Корсаковым. Чайковский, тоже при­сутствующий на свадьбе своей пле­мянницы, пишет Н.Ф.: "Поговорю о впечатлении, произведенном на меня членами Вашей семьи. Соня превзош­ла мои ожидания относительно вне­шности. Держала она себя с большим тактом, чрезвычайно просто и мило. Несколько молодых людей, прельщен­ных ее миловидностью и, вероятно, слухами, что она не бесприданница, увивались около нее с чрезмерным усердием. Но ей это не нравилось (мне казалось) и она давала им чувствовать, что они пересаливают"...

Спустя время это родство укреп­ляется еще одним браком - брат мое­го деда - Николай Александрович Римский-Корсаков (вице-адмирал, адъю­тант его Величества князя Констан­тина Николаевича, брата Александра II, потом губернатор Архангельской области. В 1904 году был директором Военно-Морской академии в Петербур­ге. Скончался перед революцией. Семья - в США) женится еще на одной племяннице Чайковского - Вере Львовне Давыдовой. Но несмотря на род­ство, Надежда Филаретовна и Чайковский так и не встретились.

Переписка составляет более 1000 писем, с большим трудом сохраненная во времена революции и репрессий родными Чайковского, Давыдовыми, фон Мекк и Римскими-Корсаковыми. В 1934-36 годах выходит трехтомник этой переписки, а затем в 1970-81 гг. - в полном собрании сочинений и писем П.И.Чайковского в 18 томах.

Переписка Н.Ф.Мекк и П.И.Чайковского прекратилась за 3 года до смерти композитора и Надежды Филаретовны, которая пережила его на 3 месяца.

В последнем письме она написала Чайковскому письмо, в котором пре­дупредила, что "ввиду неблагоприятного поворота в ее собственных делах она не может продолжать субсидию". Переписка прекратилась из-за обо­стрения болезни Н.Ф. (была парализована правая рука) и она глубоко страда­ла, что не может быть Чайковскому по-прежнему "лучшим другом", т.к. ее физическое состояние не позволяло ей писать письма. Этот разрыв был очень тяжел не только для Н.Ф., но и Чайковского. Он писал ей: "Милый, дорогой друг мой! Известие в только что полученном письме Вашем глубоко опеча­лило меня, но не за себя, а за Вас. Не могу вообразить Вас без богатства! Но я не могу хоть на единый миг забыть то, что Вы для меня сделали и сколько я Вам обязан. Вы, вероятно, и сами не подозреваете всю неизмеримость благодеяния Вашего. Горячо целую Ваши руки и прошу раз и навсегда знать, что никто больше меня не сочувствует и не разделяет всех ваших горес­тей".

Чайковский был удручен прекращением общения с Н.Ф. фон Мекк. В пись­мах к близким он жалуется на мрачное состояние духа. У него зарождается мысль о новой симфонии, Шестой (и последней, в которой с предельной силой раскрылась бездна человеческого отчаяния). Анна Львовна Мекк (Да­выдова) - племянница Чайковского, незадолго до его кончины ездила в Ниц­цу навестить тяжело больную Надежду Филаретовну. Чайковский поручил племяннице поговорить со свекровью об изменившихся отношениях и уз­нать, чем это вызвано. Анна Львовна привезла ответ, что ничто не измени­лось в добром чувстве Надежды Филаретовны к Чайковскому. Известие это очень обрадовало композитора, настроение его заметно улучшилось. Не под влиянием ли этого известия Чайковский переделал финал "Шестой симфо­нии", придав ей жизнеутверждающий характер.

7 ноября 1893 года оборвалась жизнь замечательного композитора. Дочь Н.Ф. фон Мекк - Александра по поручению матери возложила от ее имени на гроб Петра Ильича Чайковского венок из живых цветов с надписью на тра­урной ленте "Моему лучшему другу".

"История знает примеры, когда меценат становился чуть ли не вровень с тем, кому покровительствовал, - подводит итог беспримерной истории отно­шений между ее прабабушкой и великим композитором Наталья Георгиевна. - Но без ложной скромности можно сказать, что немногие явили такую проницательность, как Надежда Филаретовна. Ведь куда легче открыть и возвысить безвестность, нежели такого человека, как Чайковский, которо­го, хотя и был известным, не просто не признавали, но на его долю выпало больше брани, издевательств, насмешек, нежели похвал".

Надо заметить, что в Москве на Рождественском бульваре, 14 сохранил­ся дом Надежды Филаретовны фон Мекк, где в ее отсутствие гостил Чай­ковский. Во время революции дом национализировали - сейчас там размес­тилось Министерство сельского хозяйства.

На Украине в Браилово, где было имение Н.Ф. фон Мекк, есть музей, там тоже черпал вдохновение композитор. А под Смоленском в г.Рославле открыт в 1997 году памятник Надежде Филаретовне на месте дома, где она родилась, выросла и вышла замуж.

В Доме-музее Чайковского в Клину также чтят память о Н.Ф. фон Мекк. Устраивая торжества по случаю знаменательных дат, связанных с Чайковс­ким, всегда приглашают ее родственников-правнуков, внучатых племянни­ков и др., которые по возможности участвуют в этих торжествах. А когда проходит Международный конкурс им.П.И.Чайковского, они получают при­гласительные билеты...

В 1978 году, когда Наталья Георгиевна гостила в Москве, ей посчастливи­лось побывать на VI конкурсе. Лауреатом этого грандиозного события стал знаменитый теперь Михаил Плетнев, и она слушала исполнение произведе­ния П.И.Чайковского, сидя в восьмом ряду. Ее соседом оказался Арно Бабад­жанян, он подарил ей автограф и удивился, что Петропавловск есть не толь­ко на Камчатке, но и в Казахстане.

 фрагмент статьи Шестериков В. Прабабушкины миллионы // Провинция. – 2005. – №1. – С.60-69

по информации от  Натальи Георгиевны Римской-Корсаковой

В начале данной страницы Вы можете прочитать более краткое интерьвью, а ниже полную статью Беличевой С.А.

Чайковский: кто превратил гения в гея?

5 ноября в Москве состоялся телемост «Москва — Санкт-Петербург — Екатеринбург», посвященный грядущему в мае 2015-го юбилею Петра Ильича Чайковского. Яркая гениальность, одиночество и содомия — именно так привычно выстраивается образный ряд, когда речь заходит о великом композиторе. «Культура» побеседовала с доктором психологических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ Светланой Беличевой о природе нездорового интереса к «темным сторонам» личности гения.

культура: В самом деле, так ли важно, «был» — «не был»? Как говорится, мы ведь любим Чайковского не за это... 
Беличева: Конечно, обсуждать гениального композитора исключительно в ключе сексуальной ориентации — абсурд. Даже если бы «факты» подтвердились, едва ли это могло повлиять на восприятие его наследия. Но как психолог я всегда сомневалась. Такую музыку — гармоничную, светлую, исцеляющую — не мог написать изломанный человек. Гомосексуализм хоть и не порок, но и не норма. Это сексопатология, которая, как и любая болезнь, накладывает отпечаток на творчество — должен чувствоваться какой-то надлом. За Чайковского обидно еще и потому, что в этих слухах много откровенно компрометирующего, скабрезного. Ему ведь приписывают не только страсть к взрослым друзьям, извозчикам и слугам. Говорят, будто он совратил своего племянника Боба Давыдова, а вот это уже кощунство. Он любил этого мальчика как сына.

культура: Амфитеатров писал, что Чайковскому был свойственен духовный, платонический эфебизм. Этим и объяснял привязанность к племянникам. 
Беличева: Думаю, все проще. У Чайковского своих детей не было. И семья сестры Саши заполняла этот вакуум. В браке с Львом Давыдовым у нее было четыре дочери и три сына. Петр Ильич тепло относился ко всем племянникам, но выделял Боба — Владимира. Талантливый, тонко организованный, склонный к рефлексии мальчик был особенно дорог ему, понятен. И совсем уж безумство — подозревать Петра Ильича, а заодно и его брата Модеста в гомосексуальном влечении к глухонемому Коле Конради, которого воспитывал Модест. Ведь он добился необыкновенных успехов в воспитании больного ребенка, научив его говорить и понимать речь собеседника. А Петр Ильич Николая просто обожал. «Коля с первого раза совершенно и навеки обворожил меня, — писал он брату Анатолию. — Любовь моя к Коле, основанная, во-первых, на его чудном кротком нраве и уме, во-вторых, на глубоком сожалении к нему, возрастала в геометрической прогрессии с каждой минутой».

культура: Похоже, Чайковский был сентиментальным человеком.  
Беличева: Даже слишком. И эта привычка — писать трогательные письма, не скупиться на добрые слова — лишь подпитывает слухи. У Петра Ильича был слуга, Алеша, без которого беспомощный в бытовых делах композитор не мог обходиться. «Ведь я тебя люблю не как своего слугу, а как самого близкого родного, как брата или как сына», — признавался в письме. Один из основных биографов Чайковского, профессор Йельского университета Александр Познанский видит здесь не что иное, как «феномен переноса эротических чувств». Мало того, что Алексей дважды женатый, так он еще вел жизнь, полную любовных приключений. Чайковский был крестным отцом его сына Егорушки, ужасно горевал о судьбе соблазненной Алексеем кларанской служанки, испытывал «жалость к бедной Мари и порыв сильнейшей нежности к эмбриону, находящемуся в ее чреве», всю ночь проплакал, узнав о смерти Феклуши, первой жены своего слуги.

культура: Действительно, редкая чувствительность.  
Беличева: В этом нет ничего особенного. Если пользоваться терминами современной психологии, по своему душевному складу Чайковский был психастеником. Натура крайне тревожная, отзывчивая, ранимая. Склонный к депрессивным состояниям, самоедству, он жил, пока работалось. И начинал киснуть, если дело не шло. Выпивал, глушил свое состояние. 

В Московской консерватории Чайковский был всеобщим любимцем. Как вспоминает Константин де Лазари: «Все, кто только входил с ним в сообщение, сразу подпадали под его очарование… Его просто разрывали на части приглашениями, и, не имея духа отказать никому, он принимал их, но это его очень тяготило, потому что отвлекало от работы сочинительства».

культура: Говорят, у него было много поклонниц. 
Беличева: Он был красив, а в конце жизни еще и богат. Вот эти отвергнутые дамочки и пустили слух о его гомосексуализме.

культура: Что же он всех отвергал? Боялся связываться с женщинами после неудачной женитьбы? 
Беличева: Женитьба его окончательно добила. А вообще, отношения с женщинами складывались непросто. В молодые годы часто увлекался. С однокашниками по Императорскому училищу правоведения ездил по балам, флиртовал. Писал сестре: «Четвертый раз влюбляюсь. Опять Соня». А потом он страстно увлекся французской певицей Дезире Арто. Через полгода после знакомства в письме к отцу испросил благословения: «Мы воспламенились друг к другу весьма нежными чувствами <...> Само собой разумеется, что тут же возник вопрос о законном браке, которого мы оба с ней весьма желаем». Впрочем, в том же письме к отцу Петр Ильич пересказывает опасения друзей, особенно Рубинштейна, «что, сделавшись мужем знаменитой певицы, я буду играть весьма жалкую роль мужа своей жены, то есть ездить за ней по всем углам Европы, жить на ее счет, отвыкну от работы». Брак, как известно, не состоялся. Дезире не сдержала данного Чайковскому обещания и вышла замуж за испанского оперного певца Мариано Падилью-и-Рамоса. «Какова госпожа», — бравировал Чайковский в письме к Модесту. Но на самом деле, он очень расстроился, я бы даже сказала, перенес психотравму. Один из близких друзей композитора Николай Кашкин рассказывал, как на очередном концерте Арто Чайковский сильно волновался: «При появлении артистки на сцене он закрылся биноклем и не отнимал его от глаз до конца действия, едва ли много он мог рассмотреть, потому что у него у самого из-под бинокля катились слезы, которых он как будто не замечал». 

культура: Ну а потом была неудачная женитьба... 
Беличева: Антонина Милюкова, совсем как пушкинская Татьяна, написала ему первой. Призналась в любви. Даже грозилась покончить с собой, если он ею пренебрежет. Дама истерического склада. Но Петр Ильич этого не заметил: он как раз начинал работать над «Евгением Онегиным», восхищался героиней и ужасно возмущался черствостью Онегина. В итоге посчитал своим долгом жениться на страстно любящей его 28-летней девушке. Этому решению способствовало и настойчивое желание отца видеть сына женатым. То, что он испытал после свадьбы, Чайковский весьма красноречиво описывает в письме Надежде фон Мекк: «Я провел две недели в Москве со своей женой. Эти две недели были рядом самых невыносимых нравственных мук. Я впал в отчаяние. На меня стали находить минуты безумия, во время которых моя душа наполнялась такой лютой ненавистью к моей несчастной жене, что хотелось задушить ее. Мои занятия консерваторские и домашние стали невозможны, ум стал заходить за разум. <...> Ежечасно она повторяла мне бесчисленные рассказы о бесчисленных мужчинах, питавших к ней нежные чувства. По большей части, это все были генералы, племянники знаменитых банкиров, известные артисты, даже лица императорской фамилии. Засим, не менее часто она с каким-то неизъяснимым увлечением расписывала мне пороки, жестокие и низкие поступки... <...> Она говорила мне, что влюблена в меня четыре года; вместе с тем, она очень порядочная музыкантша. Представьте, что при этих двух условиях она не знала ни единой ноты из моих сочинений. <...> Но нужно быть справедливым. Она поступала честно и искренно. Она приняла свое желание выйти замуж за любовь».

культура: Довольно язвительная характеристика. 
Беличева: На самом деле, он очень корил себя за то, что так и не смог привязаться к жене. Даже хотел топиться, но, слава Богу, дело было в ноябре, река замерзла. Уехал за границу, дописал там «Евгения Онегина», как-то пришел в себя. Развестись так и не удалось: слишком унизительная процедура — надо доказывать прелюбодеяние кого-то из супругов через Синод. В итоге договорились, что он будет ее содержать, а она его не беспокоить — даже письмами. Такое впечатление, что после этого он решил не связываться всерьез с женщинами. Общался в письмах только с Надеждой фон Мекк. Очень искренняя, исповедальная переписка, полная настоящей духовной близости. Меценатка, жена железнодорожного магната, дама чрезвычайно умная и образованная, она очень высоко ценила гений Чайковского. Настолько, что стала его субсидировать — высылала по шесть тысяч рублей в год. Это позволило ему оставить работу в Консерватории — там были нагрузки по 27 часов в неделю — и целиком посвятить себя творчеству.

культура: Арто, Милюкова, фон Мекк... Почему композитору упорно приписывают нетрадиционную ориентацию? Как появились эти слухи? 
Беличева: «Версии» начали распространяться в эмигрантской среде досужими дамочками, так и не удостоившимися его внимания. Затем слух подхватила Нина Берберова, очевидно, в целях популяризации собственного имени. Она и раскрыла «страшную» тайну, объяснив необходимость сомнительных разговоров прогрессивностью западного менталитета и открытиями Фрейда. «Андрогинизм начал пониматься не как болезнь, которую нужно лечить, а как опыт, через который проходит около 20 процентов людей», — писала она. Но если Берберова основывалась на слухах — поговорила с каким-то человеком, снимавшим у Модеста квартиру, — то современные ученые пошли дальше. Александр Познанский в монографии «Чайковский» прямо-таки настаивает на гомосексуальности композитора, делая соответствующие выводы из самых невинных фактов.

культура: Например? 
Беличева: Познанский уверяет, будто между Чайковским и его младшими братьями-близнецами Анатолием и Модестом существовала «сильная эротическая напряженность». В возрасте четырех лет они остались без матери, и старший брат о них очень заботился. «Я с самой первой минуты их сиротства хотел быть для них тем, что бывает для детей мать, потому что по опыту знал, какой неизгладимый след оставляет в душе ребенка материнская нежность и материнские ласки. И с тех самых пор между мной и ими образовались такого рода отношения, что как я люблю их больше самого себя и готов для них на всякую жертву, так и они беспредельно мне преданы», — писал он фон Мекк. Эти слова биограф приводит в качестве доказательства. 

Еще один аргумент — стихотворение «Ландыши», написанное Чайковским. В нем описываются разные времена года, отождествляемые с разными возрастными этапами жизни человека. Заканчивается оно четверостишием: «Но, как природа вся, мы, жаждой жить влекомы, / Зовем тебя и ждем, красавица весна! / Нам радости земли так близки, так знакомы, — / Зияющая пасть могилы так темна!» В этом автор видит гомоэротический символ. Но самый «убедительный» довод — дружба композитора с поэтом, эрудитом и острословом Апухтиным, который, по мнению Познанского, не скрывал своей гомосексуальной ориентации. В психологии есть такое понятие — аддикция. Это зависимость восприятия от предшествующего опыта, стоящих перед человеком задач, мотивов деятельности, убеждений. Не зная лично Познанского, мы не можем говорить о его опыте. Но, что касается ценностей, они просматриваются. Сотрудник Йельского университета, эмигрант, Познанский строит книгу на искусственной дихотомии «правдивого западного» и «лживого советского». Идеи узаконивания однополых браков, пронумерованных родителей, пропаганды гомосексуальных отношений исследователю, похоже, очень близки.

культура: Чайковский как символ гей-движения? В конечном счете, кем бы ни был — гетеро-, гомо- или бисексуалом, это никак не объясняет природу его музыкального таланта. 
Беличева: Конечно. Исследователю, по-настоящему любящему музыку Чайковского, не пришло бы в голову копаться в личной жизни композитора. Важнее сосредоточиться на характеристике его натуры, тонкой и трагедийной. И на том непростом пути, который прошел Чайковский — от безвестности и бедности к мировой славе. К славе, кстати, у него было сложное отношение. С одной стороны, он ее искал. С другой — опасался. Подозревал, что слава неизбежно вызовет нездоровый интерес к личной жизни, чего как скромный и застенчивый человек он меньше всего хотел. Так все и вышло.

источник: http://portal-kultura.ru/articles/sensatsiya/68938-chaykovskiy-kto-prevratil-geniya-v-geya/

и более полная версия. Статья С.А. Беличевой

Слухи и аддикция как аргументы доказательств нетрадиционной ориентации П.И.Чайковского

Сложное было отношение у Петра Ильича к славе. С одной стороны, ему хотелось, чтобы его произведения были широко известны в России и за ее пределами. С другой, он опасался, что слава неизбежно вызовет нездоровый интерес к личной жизни артиста, чего как скромный и застенчивый человек он меньше всего хотел.

Слава Чайковского действительно еще при его жизни широко распространилась не только в России, но и за рубежом, в европейских столицах, за океаном, в Америке, где триумфально проходили его концерты. Однако, эта всемирная известность и популярность композитора при его жизни не повредила его репутации и не вызвала грязных слухов и пересудов в отношении его личной жизни. Напротив, все современники, знавшие Чайковского с юных лет, когда он учился в училище правоведов, и до профессоров Московской консерватории оставили о композиторе самые восторженные отзывы.

Его товарищ по училищу правоведения Иван Турчинов вспоминает: «Доброта, мягкость, отзывчивость и какая-то беззаботность по отношению к себе были с ранней поры отличительной чертой в характере Чайковского. Даже строгий и свирепый Рутенберг (офицер-воспитатель) выказывал ему особую симпатию» (с.40. Здесь и далее нумерация страниц из книги А.Познанского «Чайковский», М., 2010).

В Московской консерватории он также становится всеобщим любимцем. И как вспоминает Константин де Лазари: «Все, кто входил с ним в сообщение сразу попадали под его очарование… Его просто разрывали на части приглашениями и, не имея духа отказать никому, он принимал их, но это очень его тяготило, потому что отвлекало от работы сочинительства» (с. 143).

Секрет личностного обаяния Чайковского хорошо объясняет характеристика, данная ему лечащим врачом Василием Бертенсоном: «Кто знаком с его (Чайковского) биографией, тот знает, что вся его жизнь была любовью ко всему существующему; от букашки до человека, от фиалки до благоуханного и яркого творения молодого художника, всему и всем желал блага и истинно был счастлив когда ему удавалось кого-то осчастливить, кому-то помочь и что-нибудь прекрасное поддержать» (с. 139).

Вот эта характеристика, данная композитору его лечащим врачом и подтвержденная многими другими воспоминаниями, исчерпывающе объясняет то участие, которое он проявлял ко многим своим ученикам, а порою и незнакомым молодым людям, обращающимся к нему за помощью. И не случайно, Н.Ф.фон Мекк, для которой было важно, чтоб «свойства человека были равны его таланту», и которая, как она признавалась в письме к Чайковскому, собирала все сведения о нем, в результате чего «была счастлива, что в нем музыкант и человек соединились так прекрасно и гармонично» (с.251).

Тем не менее, опасения Чайковского, что слава вызовет нездоровый интерес к его личной жизни подтвердились, увы… уже спустя без малого столетие после его смерти. Именно личной, а вернее сексуальной жизни композитора начали посвящать свои исследования его будущие биографы. Одна из первых обратилась к этой теме эмигрировавшая в Америку Александра Орлова. Она обнародовала свою версию смерти композитора, якобы покончившего с собой по требованию бывших соучеников по училищу правоведения дабы предупредить разоблачение в его гомосексуальных связях и позор, грозящий правоведам этим разоблачением.

Александр Познанский, сотрудник Йельского университета, один из ведущих исследователей биографии Чайковского без труда разоблачает версию Орловой о самоубийстве композитора. В своей книге «Самоубийство Чайковского. Миф и реальность», М., 1993 он буквально высмеивает «мелодраматичную абсурдность мифа о самоубийстве композитора, обоснованную слухами околовечной давности». Высмеять и опровергнуть миф Орловой было нетрудно, поскольку умирал Чайковский от холеры, на петербургской квартире своего брата Модеста в окружении трех врачей и многочисленных родственников. Известные петербургские врачи братья Лев и Василий Бертенсон последние два дня 24-25 октября по требованию встревоженной публики издавали бюллетени о состоянии умирающего в газетах «Новости и биржевая газета», «Петербургская газета».

Будучи скрупулезным исследователем А.Познанский изучил огромное количество архивных материалов, дневников, переписки композитора, воспоминаний его современников и издал не один том своих трудов. Одной из последних его книг в серии ЖЗЛ в 2010 году вышла его объемная в 760 страниц книга «Чайковский». Однако этот скрупулезный исследователь сосредоточился не столько на исследовании загадки музыкального гения и его творчества, сколько на поисках доказательств его нетрадиционной ориентации. Не найдя прямых свидетельств о гомосексуальных связях композитора он прибегнул к психологическому анализу и собственным умозаключениям. При этом автор не заметил, как на страницах своей же книги приводит разоблачения собственных умозаключений.

Так, «особенная» дружба, в природе которой автор не сомневается, в училище правоведения связывала Чайковского с правоведом Сергеем Киреевым, который был младше его на 4 года. Чайковский ни от кого не скрывал, как он любит Сергея, как и не скрывал своего огорчения по поводу холодного обращения, а тех и издевательств, которыми отвечал мальчик на проявление к нему нежных дружеских чувств старшего товарища. Тем не менее, дружба эта сохранялась долгие годы и после окончания училища. Чайковский был принят в семье Киреевых, к которому так привязался, что называл его «святым». Мало того, он еще и влюбился в сестру Сергея Софью, о чем пишет своей сестре: «Софи приезжала ненадолго из Саратова. И я имел счастье видеться с ней в театре».

Однако эту влюбленность в Софью Кирееву автор трактует всего лишь желанием Чайковского ввести свою сестру Сашу в заблуждение по поводу его истинных чувств и привязанностей. Вряд ли в 1861 году, когда Чайковскому было всего 21 год, у сестры, живущей в имении мужа в Каменке, могло возникнуть подозрение в нетрадиционной ориентации брата. Да и Чайковский, об искренности которого свидетельствуют все, знавшие его современники, вряд ли был способен на столь преднамеренную ложь. К тому же и «святое» семейство Киреевых вряд ли ответило бы ему взаимностью, если бы возникли подозрения в гомоэротических чувствах Петра Ильича к их сыну.

Тем не менее, автор, претендующий на психологический анализ, из всех этих очевидных фактов делает обратный вывод, подтверждающий его убеждение в гомосексуальности композитора. Такое явное искажение в оценке очевидных фактов свидетельствует об отчетливо выраженной аддикции восприятия автором личности Чайковского.

По определению, данному в психологических словарях «Аддикция-зависимость восприятия от предшествующего опыта, личностных особенностей субъекта, от стоящих перед ним задач, мотивов деятельности, убеждений, интересов».

В качестве убедительного аргумента нетрадиционной ориентации Чайковского Познанский приводит его дружбу с поэтом, эрудитом и острословом Апухтиным, который по мнению автора не скрывал своих гомосексуальных отношений.

Правда, непонятно откуда получена Познанским эта информация, поскольку на других страницах своей книги он пишет, что биография Апухтина никем не изучалась, а еще далее, что Апухтин пережил страстную любовь к певице Александре Панаевой, следствием которой стал цикл любовных стихов поэта.

И у автора не находится другого доказательства гомосексуальности Апухтина, как его четверостишие:

И вот идет она, и в миг
Любовь, тревога, ожиданье,
Блаженство - все слилось у них
В одно безумное лобзанье. (С.93)

Очевидно, ничем иным как авторской аддикцией не объяснить, почему стихи, обращенные к НЕЙ, являются для Познанского доказательством пристрастия поэта к однополой любви.

Но ещё более нелепо, бездоказательно и оскорбительно для Чайковского утверждение автора о «наличии сильной эротической напряженности» между Петром Ильичем и его младшими братьями-близнецами Анатолием и Модестом. Эти мальчики в 4 года остались без матери, и старший брат своей любовью и заботой стремился заменить им мать. Он пишет Н.Ф. фон Мекк, и эти слова приводит Познанский в своей книге: «Я с самой первой минуты их сиротства хотел быть для них тем, что бывает для детей мать, потому что по опыту знал, какой неизгладимый след оставляет в душе ребенка материнская нежность и материнская ласка. И с тех самых пор между мной и ими образовались такого рода отношения, что как я люблю их больше самого себя и готов для них на всякую жертву, так и они беспредельно преданы мне» (с.91).

То есть, не имея сведений ни о каких гомосексуальных партнерах Чайковского, автор готов приводить самые абсурдные доказательства его нетрадиционной ориентации, включая братскую любовь к младшим, рано осиротевшим братьям.

Тщательно исследуя сексуальную жизнь композитора, автор не может обойти тему его влюбленности в представительниц противоположного пола, о чем Чайковский пишет в своем письме сестре Саше:

«Недавно я познакомился с некой М-ме Гернгросс и влюбился немножко в ее старшую дочку. Представь, как не странно? Ее тоже зовут Софи. Софи Киреева, Соня Лапинская, Софи Боборыкина, Софи Гернгросс - все Софьи! Вот много-то премудрости:
Сегодня за чашкой кофе
Мечтал о тех, о ком вздыхал,
И поневоле имя Софья
Четыре раза сосчитал». (С.88)

И поскольку эти влюбленности уж слишком явно опровергают навязываемую читателям убежденность в гомосексуальности Чайковского, то автор объясняет их не иначе как его желанием маскироваться в глазах сестры. Уж не слишком ли старательно маскировался не умеющий лгать Петр Ильич, насчитав аж четыре своих влюбленности, назвав при этом их реальные имена и фамилии, да еще для пущей убедительности присочинивший стих по этому поводу?

Будучи скрупулезным исследователем Познанский не может не упомянуть о страстном увлечении Чайковского знаменитой французской певицей Дезери Арто, с которой познакомился весной 1868 года. В декабре этого же года он уже в письме отцу испрашивает благославление на брак и не стесняясь рассказывает: «Мы воспламенились друг к другу самыми нежными чувствами, и взаимные признания в оных за сим немедленно последовали. Само собой разумеется, что тут же возник вопрос о законном браке, которого мы оба с ней весьма желаем и который должен совершиться летом, если ничего тому не помешает» (с.148).

Однако, несмотря на все эти откровенные признания, Познанский все-таки усомнился в пылкой страсти композитора, поскольку в этом же письме отцу он пересказывает опасения друзей, особенно Рубинштейна, «что сделавшись мужем знаменитой певицы, я буду играть весьма жалкую роль моей жены, то есть ездить с ней по всем углам Европы, жить за ее счет, отвыкну от работы и не буду иметь возможности работать» (с.149).

Казалось бы, само собой напрашивается вывод о глубине чувств композитора, которого не останавливали даже такие серьезные доводы. Однако Познанский напротив усматривает в этих пересказанных опасениях друзей, что тон и интонация этого письма далеки от пылкой страсти. Автора, посвятившего свою книгу доказательствам гомосексуальности Чайковского, не убедили в реальности его любовной страсти к Арто и воспоминания современников, рассказывающих, как он реагировал на появление певицы после того, как она ему изменила и вышла замуж за тенора Падиллу. Кашкин рассказывает, что на концерте Арто: «Мне пришлось сидеть в партере рядом с Чайковским, волновавшимся очень сильно. При появлении артистки на сцене он закрылся биноклем и не отнимал его от глаз до конца действия, едва ли много он мог рассмотреть, потому что у него у самого из-под бинокля катились слезы, которых он как будто не замечал» (с.153).

Кашкин также был свидетелем, как через 7 лет после разрыва в 1875 году в директорскую комнату Рубинштейна, где они были с Чайковским, вошла мадам Арто. Чайковский при виде ее вскочил с места и побледнел. Дама в свою очередь тоже смутилась и тут же вышла. Казалось бы, и пылкие письменные признания композитора, и его реакция на появление изменившей ему женщины должны неопровержимо свидетельствовать об искренности и глубине его чувств, испытываемых им спустя много лет после разрыва. Но этого упорно не замечает автор, настойчиво убеждающий читателя в нетрадиционной ориентации композитора.

И, конечно, весомым аргументом, подтверждающим по мнению автора гомосексуальность Чайковского, служит его неудачная женитьба на Антонине Милюковой. При этом, несмотря на свои претензии на психологический анализ, Познанский не замечает ни обстоятельств женитьбы, ни причин быстрого и резкого охлаждения Чайковского к своей жене.

Решение о женитьбе созрело у композитора в то время, как он был захвачен работой над оперой «Евгений Онегин». Как рассказывал консерваторский профессор Кашкин со слов самого Чайковского, он любил Татьяну и страшно негодовал на холодного и бессердечного Онегина. Получив письмо от Антонины Милюковой, где она писала, что не может жить без него и готова покончить с собой, чувствительный и сострадательный Петр Ильич посчитал своим долгом жениться на страстно любящей его 27-летней девушке. Этому решению способствовало и настойчивое желание отца видеть своего сына женатым.

То, что он испытал после женитьбы, Чайковский весьма красноречиво описывает в письме Н.Ф.фон Мекк; «Я провел две недели со своей женой. Те две недели были рядом самых невыносимых мук. Я впал в отчаяние. Я искал смерти. На меня начали находить минуты безумия, во время которых моя душа наполнялась такой лютой ненавистью к моей несчастной жене, что хотелось задушить ее, мои консерваторские и домашние занятия стали невозможны. Ум стал заходить за разум».

В последующих письмах он поясняет, чем вызвала такую лютую ненависть его жена: «Весь ее разговор сводится к бесчисленным рассказам о бесчисленных мужчинах, питавших к ней нежные чувства. Не менее часто она расписывала мне пороки, отвратительное поведение своих родных, с которыми, как оказалось, она на ножах, и со всеми поголовно. Особенно доставалось при этом ее матери… Она говорила, что влюблена в меня четыре года,… и при этом не знала не единой ноты из моих произведений… Она никогда не была на концертах музыкального общества. Между тем как всегда могла видеть там предмет четырехлетней любви…Она меня никогда не любила …. Она приняла свое желание выйти за меня замуж за любовь и сделала все, что было в ее силах, чтобы привязать меня к себе» (с.306-307).

Очевидно такое поведение молодой жены могло оттолкнуть и отбить всякое физическое влечение даже и у влюбленного мужа, тогда как чувство влюбленности к Антонине Чайковский никогда не испытывал, а только надеялся, что со временем привыкнет и полюбит жену. Но оглушившая его своей глупой и пошлой болтливостью женщина, которую он называл «живым памятником моего безумства», конечно, ничего кроме лютой ненависти вызвать не могла.

Поскольку для убедительного доказательства нетрадиционной ориентации композитора автору все-таки необходимо было представить его реального сексуального партнера, которого при всем своем усердии Познанскому не удалось отыскать, ему ничего не оставалось, как пришлось предположить, что это был Алексей, любимый слуга Петра Ильича, без которого беспомощный в бытовых делах и ведя кочевую жизнь, он не мог обходиться. Однако преданная служба хозяину не мешала Алексею вести свою полную любовных приключений личную жизнь, о чем повествует сам же автор. За границей кларанская служанка Мари родила от Алексея ребенка. И композитор, когда узнал об ее беременности, испытал отнюдь не чувство ревности, а «жалость к бедной Мари и порыв сильной нежности к эмбриону, находящемуся в ее чреве» (с.463). Такие чувства обычно люди испытывают к своим внукам, родившимся от любимых детей. Кстати, Чайковский так и характеризует свою любовь к Алексею как отцовскую в одном из писем к нему: «Я ведь тебя люблю не как своего слугу, а как самого близкого родного, как брата или как сына» (с.514). Однако для автора эта нежность к будущему ребенку слуги, которого Петр Ильич любит как сына, не что иное как «феномен переноса эротических чувств», якобы испытываемых к Алексею.

Помимо внебрачных увлечений Алексей дважды был женат. И в своем дневнике композитор пишет, что проплакал всю ночь, узнав о смерти Феклуши, первой жены Алексея. Правда, эту запись автор не приводит в своей книге, как и не сообщает, что Чайковский был крестным отцом сына Алексея Егорушки, родившемуся во втором браке.

Чайковский, щепетильно относящийся к своей репутации, тем не менее не считал нужным скрывать чувства любви и привязанности к своему слуге. И особенно, когда Алексея призвали исполнять воинский долг, его письма и к Н.Ф.фон Мекк, и к братьям буквально полны стенаний, как ему плохо без Алеши, как он его любит и скучает без него. И наверно автору, претендующему на психологический анализ, должно бы быть понятно, что вряд ли такой публичной огласке композитор предавал бы свои гомосексуальные привязанности. Пример Алексея, зачисленного автором в гомосексуальные партнеры композитора, весьма наглядная иллюстрация того, как авторская аддикция сказывается на искаженном восприятии и толковании очевидных фактов, не согласующихся с его целями убедить читателя в нетрадиционной ориентации Чайковского.

И уж совсем кощунственно приписывать Чайковскому гомоэротическое влечение к племяннику Владимиру Давыдову. Автор не мог не знать, чем являлась для Чайковского семья его сестры Саши, состоящей в браке с сыном декабриста Л.В.Давыдовым. В этом браке у Саши родилось семь детей, четыре старших дочери и три младших сына. Не имея своей семьи и своих детей, Петр Ильич относился к племянникам как к собственным детям, особенно выделяя художественную натуру Боба – Владимира. Нежная и глубокая привязанность Петра Ильича к Бобу усиливалась с годами, по мере того как слабели отношения с сестрой, погруженной в свои семейные проблемы и болезни, отдалился после женитьбы и отъезда на службу в Тифлис брат Анатолий, умерли близкие друзья Апухтин и Кондратьев. В полной мере стареющий композитор свою потребность в душевной привязанности перенес на любимого племянника Боба. И наверно было бы сверхкощунством отказывать композитору в праве на естественные чувства любви и привязанности к племяннику, заменившему ему сына, выдавая их за гомосексуальное влечение. Талантливый, разносторонне развитый, тонкоорганизованный, но так и не нашедший применения своим способностям, Владимир неслучайно вызывал особую заботу и тревогу композитора. Его опасения оказались ненапрасными. Уже после смерти Чайковского в 1906 году Боб застрелился.

Не менее кощунственно подозревать Петра Ильича, а заодно и его брата Модеста в гомосексуальном влечении к глухонемому мальчику Коле Конради, которого, живя в семье Конради, с 4-х лет воспитывал Модест. Изучив все новомодные методики, Модест добился необыкновенных успехов в воспитании этого глухонемого ребенка, выучив его говорить и понимать речь собеседников так, что он почти не отличался от здоровых людей.

Петр Ильич обожал детей и как он пишет Анатолию: «Коля с первого раза совершенно и навеки обворожил меня…Любовь моя к Коле основанная, во-первых, на его чудном кротком нраве и уме, а во-вторых, на глубоком сожалении к нему, возрастала в геометрической прогрессии с каждой минутой, и теперь это для меня одно из самых близких сердцу существ в мире» (с. 219).

Родители Коли, наблюдая его отношения с Модестом, в отличие от автора не испытывали ни малейших подозрений в гомоэротическом влечении воспитателя к их сыну и всецело доверяли ему. Модест в компании с Петром Ильичем и Колей не раз путешествовал по Европе, не давая ни малейшего повода к такому рода подозрениям. Повзрослевший Коля благополучно женился, продолжая сохранять родственные отношения со своим воспитателем и его старшим братом, знаменитым композитором.

В доказательстве нетрадиционной ориентации композитора за неимением других источников и свидетельств автор цитирует вымаранные места из писем Петра Ильича брату Модесту. Однако в письмах Модесту из-за границы пишется по большей части о случайных увлечениях композитора лицами женского пола, что по мнению автора делается Чайковским исключительно в целях конспирации.

А между тем автор, столь тщательно и заинтересовано изучающий сексуальную жизнь Чайковского, почему-то не заметил публикацию в 1913 году в ростовской газете «Утро юга» с фотографией внебрачной дочери композитора, певицы лондонской оперы. Оттиск этой публикации хранится в музее в Клину, и мало того, письмо Ивана Клименко с этим сообщением опубликовано в Альманахе «П.И.Чайковский» №1 за 1995, изданном клинским музеем. Для такого скрупулезного исследователя как Познанский очевидно не составило бы труда более подробно познакомиться с биографией и происхождением этой лондонской певицы. Однако, поскольку это никак не согласуется с его настойчивым желанием убедить читателя в нетрадиционной ориентации композитора, сообщение об его внебрачной дочери осталось незамеченным, а письма о заграничных увлечениях Чайковского прелестными иностранками признаны законсперированными.

Испытывая явный дефицит свидетельств гомосексуальности композитора, Познанскому ничего не остается, как подвергнуть психологическому анализу написанное Чайковским стихотворение «Ландыши», посвященное его любимому цветку. Стихотворение большое и философское. В нем он описывает разные времена года, отождествляя их с разными возрастными этапами жизни человека. Заканчивается оно четверостишием:

Но как природа вся мы жаждой жить влекомы,
Зовем тебя и ждем, красавица весна!
Нам радости земли так близки, так знакомы -
Зияющая пасть могилы так темна!

Нужно обладать поистине больным воображением и фантазией, чтобы увидеть в этом воспевании Чайковским любимого цветка ландыша, предвестника с нетерпением ожидаемой весны «гомоэротически заряженный символ» (с.424-426).

Вот уж поистине самая наглядная и яркая демонстрация аддикции, то есть искаженного восприятия объекта под влиянием собственного опыта, установки и целей деятельности.

Вот эта в изобилии демонстрируемая авторская аддикция заставляет серьезно усомниться в свидетельствах нетрадиционной ориентации Чайковского, полученных из вымаранных мест его переписки с Модестом, а также в достоверности неопубликованной автобиографии Модеста. В своей книге Познанский так и не уточняет, кем же расшифрованы вымаранные места писем Чайковского, которые хранятся в музее композитора в Клину. Судя по всему он воспользовался статьей В.С.Соколова «Письма П.И.Чайковского без купюр»,опубликованной в Альманахе «П.И.Чайковский» 1995г-№1, изданном клинским музеем. Однако расшифровка старательно вымаранных текстов дело сложное, а часто и невозможное, И уж по крайней мере одному, а тем более предвзятому автору доверять нельзя. Необходимо привлечение независимых экспертов, что до сих пор сделано не было.

Но если при всем своем усердии Познанский не нашел современников, свидетельствующих о нетрадиционной ориентации Чайковского, как и не смог выискать ни одного реального гомосексуального партнера композитора, как не было таких свидетельств и у Н.Ф.фон Мекк, скурпулезно собирающей все отзывы о нем, тогда откуда же возникла эта прочно укоренившаяся в головах западных биографов композитора версия об его гомосексуальности. Ответ на этот вопрос дает сам же Познанский в своей работе «Самоубийство Чайковского. Миф и реальность». В этой книге он весьма едко высмеивает «мелодраматичную абсурдность» мифа о самоубийстве композитора, который на основании слухов сочинила А.Орлова. Версии о нетрадиционной ориентации композитора начали распространяться уже после его смерти и скорее всего досужими дамочками, претендующими в свое время на внимание обаятельного, талантливого и одинокого композитора и не удостоившимися взаимностью. А затем эти слухи были подхвачены такими авторами как Н.Берберова и А.Орлова в целях популяризации собственного имени и своей писанины. Однако Берберова и Орлова ссылались всего лишь на слухи и сплетни, а вот Познанский пошел дальше. Он прибегнул к откровенной аддикции, то есть искаженному восприятию личности композитора, что без труда обнаруживается при внимательном прочтении его книги «Чайковский».

Как известно, аддикция может возникать под влиянием собственного опыта, либо под влиянием установок и целей деятельности субъекта, а чаще всего при сочетании всех этих причин. Не зная лично Познанского, мы не можем судить об его сексуальной ориентации и собственном сексуальном опыте. Что же касается установок и целей деятельности они просматриваются со всей очевидностью. Западная толерантность и либерализация распространились не только на веротерпимость, но и на сферу сексуальных отношений и дошли до узаканивания однополых браков с пронумерованными родителями. В России, где хотя и нет уголовного преследования гомосексуалистов, наложен решительный запрет на пропаганду нетрадиционных отношений, а тем более не может идти и речи об узаканивании однополых браков. Вот за это стремление сохранять нормальный институт семьи и не развращать юношество разнузданной пропагандой нетрадиционных отношений Россия подвергается резкой критике западных либералов. И на Западе безусловно существует гласный или негласный заказ на то, чтобы повлиять на общественное мнение россиян, а заодно и ослабить духовные скрепы нации, представив русскую национальную гордость, гениального, всемирно известного композитора с гомоэротическим влечением к собственному племяннику и младшим братьям. И не этим ли объясняется авторская аддикция Познанского, под влиянием которой он настойчиво и увы, с извращением очевидных фактов, навязывает читателю убеждение в нетрадиционной ориентации Петра Ильича Чайковского.

Вообще объемные исследования Познанского, посвященные биографии Чайковского, оставляют чувство брезгливости и недоумения. Чувство брезгливости потому, что в приличном обществе и в традициях интеллигенции непринято копаться в чужом грязном белье и смаковать подробности интимной жизни, как это делает автор. А недоумение от того, что потратив столь немалые усилия на исследование сексуальной жизни композитора, Познанский не посчитал нужным, да видимо и не ставил такой задачи объяснить или хотя бы приблизиться к объяснению загадки и природы музыкального гения, его сложного весьма неординарного внутреннего мира.

В конечном счете, кем бы не был Чайковский, гомосексуалом, гетеросексуалом, бисексуалом, это никак не объясняет природу его музыкального таланта. И наверно исследователю, по-настоящему любящему музыку Чайковского, было бы важнее сосредоточиться на характеристике его личности, его образе жизни, отношениях с коллегами и близкими людьми, этапах творчества и о том непростом пути, который прошел он от безвестности до всемирного признания и популярности. Как это, например, сделал Л.Сидельников в своей книге «Чайковский», вышедшей в издательстве «Феникс» в 1998 году.

Очевидно авторская аддикция помешала Познанскому не только всерьез исследовать творческий путь композитора, но и объективно рассмотреть его личность с учетом тех характеристик, которые давали Петру Ильичу знавшие его современники. А они-то как раз отмечали его необыкновенную доброту, деликатность, отзывчивость, его способность видеть и любить красоту во всех ее проявлениях и в природе, и в людях, и в произведениях искусства.

На характере его отношений с людьми безусловно не мог не сказаться мир тонких вибраций, в котором жил композитор и который позволял ему улавливать звуки его волшебной музыки. Это очевидно и объясняет его избирательность в отношениях с людьми, его стремление общаться и привязываться только к узкому кругу родных и друзей, с кем он был на одной волне. Напряженное погружение в творческий процесс требовало уединения. И не в том ли трагедия Чайковского, в этой невозможности соединить естественную потребность в близкой, любящей, заботливой душе и несовместимую с творчеством жизнь в тесном семейном кругу. И наверно потому вряд ли он мог существовать в браке не только с чуждой ему Антониной Милюковой, но с Дезери Арто, женщиной, в которую был по-настоящему влюблен. К тому же, учитывая открытый З.Фредом процесс сублимации, то есть перевод либидо в творческую активность, можно понять, как и почему у работающего на износ композитора могло проходить вытеснение, т.е. сублимация либидозных влечений.

Загадка гения, тайны его творческой лаборатории, его внутренние конфликты, судьбоносные события, повлиявшие на его жизнь и творчество, всегда вызывают острый интерес и притягивают внимание самого широкого круга людей. И биографам, действительно всерьез пытающимся исследовать жизненный путь и творчество П.И.Чайковского, пора наконец отказаться от болезненно неприличного копания в подробностях его интимной сексуальной жизни, а сосредоточиться на объективном непредвзятом исследовании противоречивой, тонкоорганизованой и трагедийной личности великого русского композитора и загадки его музыкального гения, создавшего произведения, которые спустя столетия с успехом исполняются в ведущих театрах мира.

Светлана Афанасьевна Беличева — профессор Московского государственного педагогического университета им. В.И. Ленина, доктор психологических наук, Заслуженный деятель науки РФ, Президент Некоммерческого партнерства «Консорциум «Социальное здоровье России», создатель и главный редактор журнала «Вестник психосоциальной и коррекционно-реабилитационной работы». Член Президиума УМО вузов России по образованию в области социальной работы, кандидат в Большое ЖюриНационального психологического конкурса «Золотая Психея».

Беличева Светлана Афанасьевна
профессор, доктор психологических наук, президент, Некоммерческое партнерство «Консорциум «Социальное здоровье России»
Москва

Редакция «Психологической газеты»20.11.2014